- И можно было что-то понять? - спрашивает Николь.
- Ну, они говорили достаточно внятно, чтобы несколько пассажиров слушали их вытаращив глаза. Была там одна дама, of course, в розовом платье, она непрерывно озиралась, будто надеялась увидеть стаю ласточек посреди станции "Лестер-сквер", которая, наверно, находится под землёй метров на тридцать.
- Но о чём они могли спорить, говоря о ласточках? - спрашивает Николь, очищая кисточку.
- Об их привычках, засовывают ли они головку под крыло, глупы ли они, являются ли млекопитающими, вот в таком роде.
- Когда они спорят, они такие забавные, - говорит Николь.
- Особенно по-испански, так и видно, что они это делают для развлечения.
- А по-испански они тоже говорят о ласточках? Надо бы спросить у моего соседа, в Аргентине, наверно, полно ласточек, и это прекрасная тема для разговора.
Калак повернулся и пошёл из кают-компании. Все глядели ему вслед. Они услышали, как в коридоре он запел слабым, но приятным голосом.
- Что он поёт? - спросил мой сосед. Калак никогда не пел раньше.
Поланко прислушался и стал переводить:
- "Две ласточки целуются за окном моего звездолёта. В пустоте-те-те-те. И как их туда занесло. Они очень любили друг друга и сиганули туда полюбоваться на звёзды. Тра-ля-ля. И какое вам дело до них". Что-то в этом роде.
- Тра-ля-ля, - задумчиво сказала Николь. - Здорово.
- Т-ты п-пе-ереводишь, к-как ЛИАНТО, - сказал Марраст. - "С-сиганули" - ш-шедевр.
