ономнясь вернулась с исторической родины, которая показалась мне невыразимо прекрасной, во многом благодаря людям, которые там живут. безмерно признательна всем, кто подбил меня на это путешествие, оказывал информационную и материальную поддержку, особенно Алле и Льву, которые меня подобрали, обогрели, приютили, показали мне страну и научили двум очень важным словам: тода раба! ( Collapse )
ночь начинается, тени спускаются с веток, солнце садится, заходит по графику точненько. тот, кто всё это устроил, он выдумал свет так, чтобы всегда этот свет исходил от источника. есть в темноте огоньки по неясным причинам, дело в хорошей погоде, в сезоне ли брачном? но светлячки на своём языке светлячином ласково шепчут подругам, довольно невзрачным: "ты моя звёздочка ясная!", "ты моя зоренька!", тянут к ним тонкие усики, тощие лапки, светятся ярко, как будто глаза беспризорника перед нарядной витриной кондитерской лавки.
с Новой Франции, так везде, лиловый луг затоплен, а тех длинней, но от вас странней шиповник, тис да тополь. шиповник, тис да тополь ругай (вечер Торов тёмен да тёпел), для каждых тел позорить хотел тис, шиповник да тополь.
...он тебя мучит с завтрака до обеда, веет тоской от грязно-зелёных стен. он говорит: - отнюдь не допрос, беседа. сразу понятно - важный столичный хрен, он не спешит, готов тут сидеть до завтра. в голосе и в глазах у него металл. - Сэлинджер? вы ведь любите этого автора? - да, - говоришь. не скажешь ведь, что не читал. он на прощание руку пожмёт любезно, после чего отпустит тебя кивком, прямо за дверью словно разверзлась бездна, словно в неё ты катишься кувырком. лестница, блин, этаж наконец-то нижний. крики в башке: "хватай! догоняй! вяжи!". нужно бежать скорее в ближайший книжный, чтобы купить "Над пропастью во ржи".
вдали журавлиный клин задудел, как туба, а я тут хожу один у подножия дуба, я болен и стар, давно мне пора на пенсию, ужасно устал мурлыкать всю ту же песню, устал без конца талдычить всю ту же сказку, поесть бы мясца, сожрать бы сосисок связку, свернуться в клубок на коврике перед печью - тогда бы я мог вести не такие речи, специально для вас поведал бы что угодно - подробный рассказ, анализ всей подноготной: как маленький Мук играл с падишахом в салки, с чего это вдруг купальник носить русалке, куда Буратино выслали, обанкротив... но баба Яга, ети её, будет против.
перед утрами с общепитами холодный пар свиреп, но слеп, но служит шёпотами сытыми осенний, но задорный склеп. вблизи, под грязью недостачечной, с весельем крепостных хором, сплошь серебрится вентиль прачечной, но затихает бабий гром. но редким утром, пред шпалерами, погладивши дезабилье, вдоль ям резвится с кавалерами проверенный конферансье. за речкой тарахтят проушины, но жмётся девичий удар, и к почве, без того порушенной, осознанно стремится шар.